|
|
 |
Апофатика у Платона и Николая Кузанского
Нечипоренко Александр , 18.06.2009
Тезисы на конференцию, проходившую в Новосибирске летом 2007 г.
1. Под апофактикой здесь понимается онтологическое утверждение о трансцендентности и непознаваемости абсолютного первоначала бытия и мышления, а также метод восхождения к этому первоначалу и постижения его. 2. В античной философии образом апофатики является рассуждение о Едином в диалоге Платона «Парменид». Это рассуждение было решающим для всей неоплатонической традиции, но также оказало большое влияние на понятийный строй христианского богословия. Предметом данной работы является анализ того, как платоновское умозрение было усвоено западным мышлением – философией и католическим богословием. Конкретно мы обратимся к трудам немецкого кардинала 15 века Николая Кузанского. Нас будут интересовать особенности апофатики Кузанца, поэтому мы предполагаем осуществить сопоставление по двум линиям, проведя соответственно две границы. С одной стороны, границу между философией Платона и философией неоплатоника Кузанца, а с другой стороны, границу между использованием понятий платонизма для выражения христианского мировоззрения кардиналом Николаем и восточным богословом, митрополитом Марком Эфесским. 3. В диалоге «Парменид» Платон показывает, что разрешение парадоксов единства многообразия, связи идей и вещей возможно только при условии Единого. При этом в т.н. «первой гипотезе» рассматривается Единое само по себе, и результатом рассмотрения является то, что оно непомысленно и нескзанно. Во «второй гипотезе» рассматривается Единое существующее, и результатом рассмотрения является диалектика идей: Единое существующее есть вместе с тем и многое, оно выступает порождающим первоначалом для основных идей. Именно первые две «гипотезы» диалога «Парменид» в истории философии выступили логическим основанием для философского выражения апофатики. В этой логике Единое само по себе соответствует трансцендентному Богу, а Единое сущее – соответствует выхождению Бога из Себя и имманентности Его миру. Нам важно подчеркнуть содержащуюся в «первой гипотезе» «Парменида» двойственность: результат гипотезы может быть понят двояко. (1) Первое понимание на современном философском языке может быть названо трансцендентальным. Оно основано на усмотрении парадокса: вывод о непомысленности Единого самого по себе делается на основе мышления, а о том, что Единое само по себе неизглаголано, говорится. Этот парадокс подобен парадоксу в рассуждении о небытии в платоновском «Софисте», относительно которого можно привести аналогичное трансцендентальное понимание. Разрешение парадокса на основе трансцендентального принципа таково: Единое не является предметом мышления, противостоящим мысли. Оно как условие мышления осуществляется в самом рассуждении. Познано оно может быть с одной стороны, как единство мышление и бытия, как абсолютно необходимая предпосылка всякого познания и существования. А с другой стороны, как пред-идея, в своем соприсутствии в акте мышления. При таком понимании Единое само по себе оказывается конгениальным нашему уму, не только трансцендентным, но и имманентным первоначалом. Постижение Единого самого по себе, т.о., становится возможным – не как познание мыслителем противостоящего объекта, а как обнаружение собственного глубинного основания, единого с мышлением, - в особом трансцендентально-диалектическом интеллектуальном акте. (2) Второе понимание состоит в том, что рассмотренный выше парадокс и его разрешение в трансцендентально-диалектическом интеллектуальном акте также принимается, но его содержание трактуется иначе. А именно, результат «первой гипотезы» есть ничто иное, как закономерный переход ко «второй гипотезе». Т.е. акт интеллектуального созерцания соединяет мыслителя с Единым, но с Единым сущим. Единое само по себе при этом все равно относится в абсолютно трансцендентную область. Мы можем заключить о нем на основе познания Единого сущего, но, вообще говоря, знание об Абсолютно Едином – о Боге - недостижимо для тварного ума и может быть только сообщено в Откровении. Тезис состоит в том, что первое понимание характерно для усвоения платонизма западно-европейским мышлением – философией и богословием, а второе – восточным православным богословием. 4. В философии Николая Кузанского мы можем видеть подтверждение высказанного тезиса. Николай Кузанский – типичный представитель западно-европейской мысли. Зная и ассимилируя в своих трудах результаты средневековой схоластики он, тем не менее, как философ занимает позицию платоника и неоплатоника, а как богослов – позицию мистики, идущей на Западе от Августина и развернутую движением рейнских мистиков (Майстером Экхартом). (1) Апофатика красной нитью проходит сквозь все труды немецкого кардинала. Начиная с исходного философского трактата «Об ученом незнании», Кузанец проводит положение о непознаваемости бесконечного Бога нашим конечным умом. Однако о Троице Николай Кузанский пишет на основании своего умозрения; называя Лица Бога единством, тождеством и связью, Кузанец утверждает, что это более точные имена, чем Отец, Сын и Дух, и что последние мы употребляем скорее по традиции – ради согласия с Писанием. То есть интеллектуальное познание оказывается для Кузанца реальным основанием познания Самого Бога. (2) Метод мистического восхождения к абсолютному первоначалу описывается Кузанским как очищение мышления не только от всего, связанного с материей, но и как выхождение за рамки рассудочных законов мысли к совпадению противоположностей. Результатом является соединение с первоначалом, стоящим над всяким разделением: над различием мышления и бытия, знания и незнания, бытия и небытия, конечного и бесконечного и т.д. Мистическое восхождение понимается и практикуется Николаем Кузанским как чисто интеллектуальный акт и первоначало «постигается непостижимо» в интеллектуальном созерцании. (3) Можно видеть, что в исходном трактате «Об ученом незнании», трактуя абсолютный максимум как единое, Николай Кузанский не различает Единое само по себе и Единое сущее. Но в зрелой работе «О неином» Кузнец явно ссылается на «Парменид» Платона и прямо сопоставляет свое видение первоначала как неиного именно с Единым самим по себе. Николай Кузанский пишет, что неиное выражает то же умозрение абсолюта, что и платоновское Единое само по себе. Но выражает лучшее и точнее. Однако можно видеть, что точность имени неиное состоит именно в том, что оно позволяет передать интеллектуальный трансцендентально-диалектический акт, определенным образом организуя сознание читателя трактата. Следовательно, для Николая Кузанского Единое само по себе не является абсолютно трансцендентным, соединение с ним осуществляется в интеллектуальном созерцании - так же, как в созерцании неиного. Все приведенные выше примеры можно резюмировать так: Бог трансимманентен миру, и человеку знание об этом дано потому, что в самой глубине человеческого мышления как его основа, как «искра Божия» присутствует Сам Бог. Действия Бога является движущей силой интеллектуального созерцания именно потому, что Ум Бога и ум человеческий в своей основе совпадают по сущности. 5. В завершение рассмотрим отличие философии и богословия кардинала Николая от православного богословия и восточной апофатики. В трактате митрополита Марка Эфесского «О сущности и энергии», написанном в то же время, в которое творил Николай Кузанский, также используется философские понятия Платона и платоновская диалектика одного и иного. Марк Эфесский и использует платоновские понятия для обоснования догматического положения о трансцендентности Бога миру по сущности и имманентности по энергиям. Православный епископ опирается на традицию паламистского богословия. Описывая мистическое богопознание, Григорий Палама прямо указывает, что оно не сводится к интеллектуальному отрицательному богословию (апофатике в узком смысле). Человеческий ум в его естественном – пораженном грехом, - состоянии не способен познать Бога. Условием богопознания является преображение ума. Но это преображение - только часть процесса преображения всего человека – обожения. Преображается человеческая личность: по сущности естество человека стало способным к обожению онтологическим фактом усвоения человеческой природы Христом, а по энергии - тварная энергия человеческой воли и деятельности преображается, соединяясь с волей и энергией Христа. Апофактика и вместе с тем богопознание, таким образом, понимаются в православной традиции христоцентрично. Литература 1. Платон. «Парменид». Собрание сочинений, М. 1993, т.2. 2. Платон. «Софист» Собрание сочинений, М. 1993, т.2. 2. Николай Кузанский. «Об ученом незнании». Сочинения. Т1., М., 1979 3. Николай Кузанский. «О неином». Сочинения. Т2., М., 1980. 3. Григорий Палама. Триады в защиту священнобезмолвствующих. М., 1995. 4. Марк Эфесский. “О сущности и энергии”. В кн. А.Ф.Лосев. Имя. С-Пб. 1997. 5. Лосев А.Ф. Очерки античного символизма и мифологии. М., 1993. 6. Bader F. Wissen- und Gottesargumente als Letzbegrundungsargumente bei Platon, Deskartes und Fichte. – Habilitationsschrift. – Grobenzell, 1984. 7. Н.В.Громыко. Мюнхенская школа трансцендентальной философии: методологические аспекты. «Кентавр», М., 1995 ., №1.
Нечипоренко Александр , 18.06.2009
Тезисы на конференцию, проходившую в Новосибирске летом 2007 г. |
